«Вечная мерзлота», Виктор Ремизов (2020)
В этом списке несколько книг, где художественный вымысел накладывается на правду, но «Вечная мерзлота» — единственный текст, применительно к которому слова «исторический» и «роман» абсолютно равнозначны. Мощный, фактологически выверенный и художественно достоверный 800-страничный русский эпос о сталинском времени и годах террора с послесловием, которое читатель еще долго будет мысленно продолжать сам.
«Вечная мерзлота» начинается и заканчивается ледоходом на Енисее: в 1949 году буксир «Полярный» везет баржи с заключенными на новую грандиозную стройку железной дороги за полярным кругом, а в 1953-м, сразу после смерти Сталина, амбициозный и бессмысленный проект замораживают — и те же баржи увозят оставшихся обратно. Между двумя ледоходами целая жизнь огромной страны в нечеловеческих условиях и две личные истории: бывшего геолога, доктора наук, а теперь заключенного и лагерного фельдшера Георгия Горчакова и молодого, верящего в мудрость вождя и необходимость перемен речного капитана Сан Саныча Белова, которого система затянет в свои жернова и искалечит.
«Кровавый меридиан»
Кормак Маккарти
Лучше прочтите The Sisters Brothers Патрика Девитта.
Я большой фанат творчества Маккарти, но что касается именно «Кровавого меридиана» – роман очень сильно переоценен. Не понимаю, почему многие считают эту историческую книгу его лучшей работой. Роман, написанный одновременно языком Фолкнера и Библии, кажется очень серьезным и монументальным, но не доставляет никакого удовольствия.
Если вам все-таки хочется хоть какой-то вовлеченности в сюжет и эмоций, прочтите лучше The Sisters Brothers Патрика Девитта, книга даже была написана примерно в тот же период, что «Меридиан». Это мрачный, смешной и брутальный вестерн о парочке наемных убийц. Сюжет в чем-то перекликается с романом Маккарти, но заставляет улыбаться гораздо чаще.
Том Перротта, автор книги «Миссис Флетчер»
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890–1939)
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский, прямой потомок Екатерины II по материнской линии, родился в Харьковской губернии. Имя его отца, князя Петра Дмитриевича, занимавшего пост министра внутренних дел, связано с «либеральной весной» 1904–1905 годов (позже его обвинят в событиях 9 января 1905 года, известных как Кровавое воскресенье).
Как настоящий аристократ, Святополк-Мирский получил превосходное домашнее образование. Его воспитанием занималась английская гувернантка, поэтому он с детства отлично владел английским языком. Позже он поступил на китайское отделение Санкт-Петербургского университета.
Еще в школьные годы он пробовал писать стихи, переводил Верлена и Китса, посещал «Башню» Вячеслава Иванова и входил в литературный кружок Михаила Кузмина. В 1911 году Мирского призвали в армию, где он познакомился с Николаем Гумилевым (тот снисходительно похвалил его поэтический сборник). В 1913-м он ушел в отставку и снова поступил в Петербургский университет, на этот раз на отделение классической филологии. Тогда же он стал членом «Цеха поэтов» и начал вращаться среди акмеистов.
Во время Первой мировой войны Мирский был ранен; его ссылают на Кавказ за пренебрежительное высказывание о Николае II. После революции он присоединился к белому движению, но в 1920-м попал в польский концлагерь и бежал оттуда в Афины. Там уже находилась его мать.
С 1921 по 1932 год Мирский путешествует по Европе, оставаясь самым знаменитым русским эмигрантом. В Лондоне он читает лекции по русской литературе, пишет рецензии, издает антологии русской поэзии. Среди его друзей — Вирджиния Вулф, Олдос Хаксли и Бертран Рассел. Мирский, пишущий на пяти языках и читающий на десяти, чувствует себя в Европе как дома.
Валериан Николаевич Майков (1823 — 1847)
Литературный критик Валериан Майков родился в Москве в семье академика живописи Николая Майкова. Одним из его братьев был будущий поэт Аполлон Майков. С детства мальчики вращались в интеллектуально насыщенной среде, а их учителем был друг семьи Иван Гончаров. В 1840-е годы дом Майковых стал одним из центров литературной жизни Петербурга, его посещали Тургенев, Некрасов и Достоевский.
В отличие от трех своих братьев, Валериан интересовался не столько литературой, сколько науками. В 1842 году он окончил юридический факультет Петербургского университета, после чего устроился на службу в департамент сельского хозяйства. Одновременно он начал заниматься политический экономией и химией. Из-за слабости здоровья Майкову пришлось покинуть службу и отправиться в путешествие по Франции, Германии и Италии.
Перу Майкова там принадлежали статьи «Анализ», «Критика», «Идеал», «Драма», «Журнал». Естественно, такой словарь долго издаваться в России не мог, и уже второй выпуск изъяли из обращения.
В это же время Майков стал соредактором журнала «Финский вестник». Там он успел успел напечатать резонансную статью «Общественные науки в России», в которой выразил идею «органической связи науки и искусства с живой действительностью». В 1846 году Белинский покинул «Отечественные записки» ради некрасовского «Современника», и Тургенев предложил редактору «Записок» Краевскому позвать на освободившееся место 23-летнего юношу.
За те пятнадцать месяцев, что Валериан проработал в «Отечественных записках», он успел из-за личной неприязни к Петрашевскому выйти из его кружка и создать свой собственный, обвинить Белинского в излишне субъективной критике и крепко поссориться с ним.
Из-за сильной жары он решил искупаться в озере — умер от удара. Майкову было 23.
Одним из авторов многочисленных некрологов на его смерть был его учитель Иван Гончаров.
Вот что пишет о нем Святополк-Мирский:
Особенность современной литературы
Современная литература следует классическим традициям: произведения нового времени опираются на идеи реализма, модернизма, постмодернизма; но, с точки зрения многогранности, является особенным явлением в литературном процессе.
Художественная литература XXI века стремится отойти от жанровой предзаданности, вследствие чего канонические жанры становятся маргинальными. Классические жанровые формы романа, новеллы, повести практически не встречаются, они существуют с не характерными им признаками и часто содержат в себе элементы не только разных жанров, а и смежных видов искусства. Известны формы киноромана (А. А. Белов «Бригада»), филологического романа (А. А. Генис «Довлатов и окрестности»), компьютерного романа (В. О. Пелевин «Шлем ужаса»).
Таким образом, модификации сложившихся жанров приводят к образованию уникальных жанровых форм, что обусловлено прежде всего обособлением художественной литературы от массовой, несущей жанровую определенность.
Классическая литература сегодня
Классическая литература в лице Толстова, Грибоедова, Достоевского, Диккенса, Чехова, будоражившая умы и воображение людей, не оставлявшая никого равнодушным, уступила свое почетное место на книжных полках магазина современной «однодневной» литературе. Под последней я понимаю скорее не литературу в традиционном понимании, а некие «коммерческие проекты», смысл которых, как говорят в народе, «убить время». В то время как классическая литература заставляет думать и размышлять, воспринимать и оценивать, наконец, она воспитывает и обеспечивает духовный рост человеку.
Согласно результатам недавнего опроса ВЦИОМ, проведенного в преддверии 210летия со дня рождения великого русского поэта А.С. Пушкина, 62% россиян после окончания школы русских классиков никогда не перечитывали. Те же, кто все-таки классику читали, чаще всего обращались к А.С. Пушкину (14%), Л.Н. Толстому (11%) и Н.В. Гоголю (9%). Только 59% россиян смогли правильно указать автора «Медного всадника», и лишь 21% автора «Полтавы».
Зачем нам классическая литература?
Человек впервые сталкивается с классикой в детском возрасте, когда родители читают ему вслух сказки Пушкина, Андерсена, изложения приключений Робинзона, Гулливера
Первое знакомство самое важное. То, что человек узнает в детстве, останется с ним навсегда и становится основой для его эрудиции
Когда ребенок начинает читать сам, он первым делом берет в руки те книги, которые культивировались в его семье. Зачастую это оказывается классика. Лет 20 назад дети запоем читали Дюма, Конан Дойла, Стивенсона. Сегодня телевидение и компьютер заменили им это удовольствие и вытеснили классическую литературу.
Кроме того, для чтения классики необходимо одно важное условие – надо уметь наслаждаться ею. Надо уметь погружаться в спокойствие и размеренное повествование, надо иметь терпение при чтении чересчур длинных описаний, надо уметь получать удовольствие от языка старых мастеров
И надо иметь время, чтобы, выкинув из головы все повседневные проблемы, полностью отдаться книге, которая с лихвой окупит потраченное на нее часы.
Классическая литература помогает почувствовать эпоху, в которую они были написаны, дают четкую картину настоящего. Каждая из этих книг предполагает множество интерпретаций. Каждая скрывает в себе особый таинственный мир.
Не будет лишним сказать о таком преимуществе классики, как ее способность формировать у человека самосознание, способность более глубокого понимания социальной реальности, психологии людей, наконец, возможность овладеть навыками грамотной русской речи, подверженной в последнее время лингвистической американизацией.
«Властелин колец»
Джон Рональд Руэл Толкин
Лучше прочтите «Волшебник Земноморья» Урсулы Кребер Ле Гуин.
Мне понравился «Хоббит». Очень. Но книги из серии «Властелин колец» написаны исключительно для того, чтобы Толкин передал читателям свое мировоззрение. Мне всегда казалось, что он слишком погружен в выдумывание фантастики и мало внимания обращает на свою прозу.
Почему бы вместо этого не прочитать великолепные (и очень красиво изданные) рассказы и романы Урсулы Ле Гуин о жизни в далеком космосе? Может быть, она бы не написала их, не появись когда-то фантастической вселенной Толкина. Окей, отдадим ему должное.
Мануэль Гонзалес, автор книги The Regional Office Is Under Attack!
«Над пропастью во ржи»
Джером Сэлинджер
Лучше прочтите «Оливию» Дороти Стрейч.
Мне никогда не удавалось понять, почему все так боготворят «Над пропастью во ржи» и считают эту книгу канонической. Я прочел ее в школьные годы, потому что ее читали все остальные. Но я еще тогда счел книгу очень примитивной. С возрастом я убедился, что у этого романа действительно нет никаких заслуг. Так зачем же терять время?
Лучше прочесть «Оливию» – историю девочки-подростка из Великобритании, которую отправили жить в пансионат во Францию. Это короткая история, написанная в очень спокойной и обманчиво примитивной манере. Оливия влюбляется в своего преподавателя – мадемуазель Жюли Т, которая, конечно же, без излишней драмы тоже влюблена в свою ученицу. Жюли не совершает ничего предосудительного, но автор многое прячет между строк. Я прочел «Оливию» очень много раз, купил ее в подарок куче своих друзей и думаю, что именно этот роман вдохновил меня на написание «Зови меня своим именем».
Андре Асиман, автор книги «Зови меня своим именем»
«Чума», Альбер Камю
Ну куда же без Камю. Это вам не какой-то там Сартр Жан-Поль, чью фамилию иначе как «Срака» не произносят. Это все-таки великое произведение, а других Камю и не писал. Если бы сейчас на дворе стоял 2001-й год, то можно было бы сказать, что книга просто чума. Но не будем употреблять такие низкие архаизмы, скажем просто, что таких книг еще нужно поискать. Она поглощает тебя сразу и заставляет вариться в обжигающем соке из отвращения, сомнения, страха, радости и отчаяния. Можно не понимать и не принимать «Постороннего», можно не понимать экзистенциализм, но закрыть книгу без каких-либо впечатлений невозможно. Хотя всё, казалось бы, так просто — описание событий в чумном городе. «Чума» — это роман-хроника. Камю, когда его писал, старался писать как можно суше, без вычурной лексики, чтобы читатель воспринимал картины чумного города как можно более объективно. Здесь не будет изысканных аллегорий, только описание творящегося вокруг хаоса. Главный герой, доктор Риэ — человек, который признает только факты. Стремится к точности изложения, не прибегая ни к какому художественному украшению. По натуре, мировоззрению, характеру занятий, ходу событий он ориентируется только на разум и логику, не признает двусмысленности, хаоса, иррациональности. Даже когда чума покидает город, он не спешит радоваться. Он знает, что всё это еще не раз повторится.
Чума — это глубокая аллегория и предостережение. Кара небесная или результат человеческой деятельности, а значит, что всё повторится еще не раз.
«Алхимик»
Пауло Коэльо
Лучше прочтите Near to the Wild Heart Клариси Лиспектор.
Из 208 страниц романа «Алхимик» – 207 страниц лишние. Коэльо устраивает бурю в стакане с помощью прописных истин и высокопарных диалогов, которые должны натолкнуть читателя на экзистенциальные мысли: «Помни, что твое сокровище там, куда зовет тебя сердце». Если вдруг вы задаетесь экзистенциальными вопросами, то прочтите лучше настолько же небольшой роман Near to the Wild Heart Клариси Лиспектор. В отличие от глупой бури в стакане за авторством Коэльо, Лиспектор делится действительно глубокими и интересными наблюдениями. Ее вселенная гораздо мрачнее, и в ней нет места мечтам и надеждам.
Кевин Нгуен, старший редактор американского GQ
John Adams
Дэвид Маккалоу
Лучше прочтите Destiny of the Republic: A Tale of Madness, Medicine and the Murder of a President Кэндис Миллард
Дэвид Маккалоу – один из самых выдающихся историков нашего времени, который очень тщательно прописывает сюжет и бережно относится к деталям. Так он и создает огромные, скупые на эмоции и очень скучные романы, которые невозможно дочитать. Как-то раз я читал его книгу об истории Панамского канала. Чтобы осилить ее, мне пришлось приложить практически столько же усилий, сколько требуется для строительства канала. Но история может быть очень увлекательной. Как, например, в «Судьбе Республики», рассказывающей о покушении на президента Гарфилда, о врачах, пытавшихся спасти его, но убивших вместо этого, и о фантастической попытке Александра Грехема Белла создать специальное устройство, которое поможет найти пулю в теле президента. И все это заняло всего лишь 339 страниц (почти ничто для исторического романа). И во время прочтения у вас не возникнет чувства, что в конце романа вас ждет тест по истории.
Дрю Магери, автор американского GQ
Массовая литература
Массовая литература, в отличие от элитарной, не выходит за пределы жанрового канона, доступна и ориентирована на массовое потребление и коммерческий спрос. Богатая жанровая разновидность массовой литературы включает любовный роман, приключения, боевик, детектив, триллер, научную фантастику, фэнтези и т. д.
Наиболее востребованным и тиражированным произведением массовой литературы является бестселлер. К всемирным бестселлерам XXI века относятся серия романов о Гарри Поттере Дж. Роулинг, цикл изданий С. Майер «Сумерки», книга Г. Д. Робертса «Шантарам» и др.
Примечательно, что массовая литература часто связана с кинематографом – множество популярных изданий экранизированы. К примеру, американский сериал «Игра престолов» снят по мотивам цикла романов Джорджа Р. Р. Мартина «Песнь Льда и Огня».
Лев Натанович Лунц (1901–1924)
Лев Лунц родился в еврейской семье. Отец его работал в аптеке, продавал оптические приборы, мать была концертной пианисткой. С детства они приобщали сына к основам иудаизма, учили ивриту и иностранным языкам. В 1918 году Лунц с золотой медалью закончил петроградскую гимназию и поступил на историко-филологической факультет Петроградского университета.
В 1919–1920 годах Лев Лунц начал посещать Литературную студию, в которой преподавали Николай Гумилев, Борис Эйхенбаум и Корней Чуковский. Через год он вошел в объединение «Серапионовы братья» и стал одним из главных его теоретиков.
Михаил Лермонтов
О том, насколько непрост был путь в классику Михаила Юрьевича, говорят хотя бы прижизненные издания: книга избранных стихотворений из 28 стихов и дважды изданный «Герой нашего времени». И это несмотря на огромную популярность. Николай I на Лермонтова взъелся по объективным причинам, но после его гибели сестра императора, как известно из предания, сказала: «Умер человек, который мог заменить нам Пушкина». И даже самодержец, который сначала вроде грубо позлорадствовал, повторил эту фразу. Во второй половине XIX века произведения Лермонтова в России издавались уже чаще, и довольно много было переводов. А популярность Лермонтова как национального поэта получила мощнейший толчок, благодаря Ленину.
Так, сразу после революции в постановлении СНК 1918 года о памятниках великим деятелям в разделе «Писатели и поэты» Лермонтов стоял третьим после Толстого и Достоевского. А только за три года с 1917 было издано 19 книг сочинений Лермонтова.
Как выбрать книгу для прочтения
Перед покупкой целесообразно знать, на что обратить внимание, чтобы избежать ошибки при выборе литературной классики, чтобы процесс чтения стал приятным занятием, произведение было дочитано до конца и надолго оставило след в душе
Критерии выбора
Уместно руководствоваться несколькими параметрами:
- жанр;
- автор;
- качество оформления;
- стоимость.
Жанр. Все литературные произведения русской и зарубежной классики относятся к разным жанрам по содержанию, в перечень которых входят:
- детектив;
- комедия;
- научная фантастика;
- дамский роман;
- триллер.
Жанр целесообразно учитывать при выборе книги, чтобы процесс чтения был увлекательным и интересным. Тогда можно получить максимальное удовольствие от прочтения произведения.
По форме классические творения разделяются на рассказы, баллады, эссе, повести, романы, пьесы. Перед приобретением книги обязательно следует изучить аннотацию, чтобы понять, интересен ли данный жанр лично для вас.
Автор. Каждый поэт, писатель или драматург-классик обладает собственным, не сравнимым ни с каким другим, стилем. Благодаря этому, нам нравятся книги одних авторов, но не принимаются произведения других. Вместе с тем, абсолютно все классики в области литературы узнаваемы и интересны. Выбирая книгу, следует изучить особенности стиля автора, чтобы понять, не будет ли сложным или скучным чтение.
Качество оформления. Несмотря на возможность прочесть любую книгу онлайн, традиционные бумажные издания остаются наиболее популярными и привлекательными для читателя. Поэтому качество оформления должно быть высоким. Бросается в глаза несколько важных параметров:
габариты — тем, кто привык читать в транспорте, беря любимую книжку с собой в сумочку или рюкзак, однозначно понравятся миниатюрные издания, выполненные в уменьшенном формате;
вес — при чтении раскрытую книгу приходится долгое время держать в руках, поэтому важно, чтобы она весила немного, не доставляя дискомфорта; хорошо покупать книги, разделенные на отдельные тома, или имеющие обложку и переплет из более легких сортов бумаги;
бумага — качество использованной бумаги немаловажно из эстетических соображений: страницы из белой бумаги выглядят красиво, да и текст на них читается легче, чем на серой, плотность также имеет значение, но уже с практической стороны: тонкая офсетная бумага может порваться даже при неудачном перелистывании;
типографская краска — ярые книголюбы отлично знают, что иногда от страниц исходит резкий, неприятный химический запах, от которого может заболеть голова и ухудшиться состояние, также могут пачкаться пальцы при переворачивании страниц, что также неприятно. Крупные известные издательства используют только дорогую качественную краску, которая не имеет отдушки, не оставляет следов на коже рук и полностью безопасна для здоровья;
обложка — может быть мягкой бумажной или глянцевой, твердой бумажной
Последний вариант предпочтительнее для тех, кто ценит долговечность издания. Первый подойдет любителям носить книжки в сумочке, ведь ее вес в этом случае будет значительно меньше. В подарочных, серийных изданиях часто используется суперобложка, которую при чтении можно снять. Она делает внешний вид фолианта презентабельным и солидным. Также на суперобложке часто печатают краткую информацию об авторе и аннотацию.
Стоимость. Выбирая книгу, уместно узнать, сколько стоит она в разных магазинах: часто бывают скидки, распродажи, подарочные акции. Цена изданий варьируется от бюджетной до премиальной в зависимости от качества бумаги и краски, типа обложки и переплета, престижности издательства, тиража. Главная рекомендация: не следует экономить, если планируется длительная эксплуатация и хранение фолианта в домашней библиотеке.
Лев Николаевич Толстой (1828–1910)
Да-да, тот самый Лев Толстой. Мы знаем его как автора «Войны и мира», «Анны Карениной» и «Хаджи-Мурата», но его литературная карьера могла сложиться иначе.
В 1847 году Толстой начинает вести дневник, в котором фиксирует все свои мысли и душевные сдвиги, анализирует свое поведение и строит планы по самовоспитанию. «Этот же дневник, — пишет Святополк-Мирский, — был первым опытом выработки той техники психологического анализа, которая стала впоследствии главным литературным оружием Толстого». И именно ведение дневника вдохновило Льва Николаевича на создание первого серьезного произведения. В 1851 году он пишет «Историю вчерашнего дня».
Иван Иванович Коневской (1877–1901)
Настоящая фамилия Коневского — Ореус. Его отец, обрусевший швед из знатного рода, был военным историком и начальником архива Генерального штаба. Ребенок рос без матери, но получил прекрасное образование: он с детства свободно владел английским, французским и немецким языками, разбирался в истории и философии, писал стихотворения.
Окончив петербургскую гимназию, Коневской поступил на классическое отделение Санкт-Петербургского университета. В 1899 году, еще студентом, он начал писать для брюсовского «Скорпиона», а уже в 1900-м издал на собственные деньги стихотворный сборник «Мечты и думы». Из-за нехватки средств он не смог включить туда свои переводы из Ибсена, Суинберна, Гёте, Метерлинка и Ницше
Тем не менее на молодого поэта обратили внимание старшие символисты, среди которых он очень быстро стал своим
«Рип ван Винкль», Вашингтон Ирвинг
А ведь Вашингтона Ирвинга считают отцом американской литературы. Пускай все его рассказы больше напоминают сказки американских колонистов разных эпох, это не отменяет его таланта. Вся литература строилась на мифах и предания. Вот и он взял поверья голландцев и британцев и создал такие нетленки, как «Сонная лощина» и «Рип ван Винкль». К примеру, сюжет того же «Ван Винкля» был и у Диогена, и в китайских преданиях, и в вавилонских талмудах. Но символом человека, полностью отставшего от времени, является именно ирвинговский персонаж. И в современной литературе, у тех же Кинга и Стругацких, отсылки именно к голландскому колонисту, а не античному Эпамениду. Причина не в том, что он современнее, просто манера Ирвинга понятна всем, его мрачные легенды с одинаковым успехом нравятся и злым детям, и добрым взрослым. Мотив у истории древний, а эмоций — как после вчерашней пьянки. А еще старый дядюшка Рип похож на миллион таких же мужичков, живущих с деспотичными женами и отчаянно отставших от жизни.
«Заххок», Владимир Медведев (2017)
В западной литературе нового времени отчетливо видна волна интереса к литературе бывших колоний. И это не только английская тенденция, наглядно проявленная в длинных списках Букеровской премии последних лет. Мировая литература вообще повернулась в сторону малых земель, затаенных уголков, экзотических культур и жизненного опыта, отличного от европейского, — начиная от книг нобелевского лауреата Абдулразака Гурны с его проблемами беженцев до африканской писательницы Чимаманды Нгози Адичи или номинированного на Букер индонезийца Эки Курниавана. В отечественной же прозе с распадом СССР стали куда реже звучать голоса писателей из Киргизии, Казахстана, Дагестана и других бывших союзных республик. Да, сейчас есть прекрасные книги Сухбата Афлатуни («Поклонение волхвов»), Андрея Волоса («Хуррамабад», «Возвращение в Панджруд») и Наринэ Абгарян («С неба упали три яблока», «Зулали»); об особенностях национального мировосприятия сегодняшней жизни отлично пишут молодые авторы: Ислам Ханипаев из Махачкалы, Азамат Габуев из Владикавказа и некоторые другие. И все же пока сложно сказать, есть ли в современной прозе писатели уровня Гамзатова, Искандера, Айтматова.
«Одинокий голубь»
Ларри Макмертри
Лучше прочтите The Mountain Lion Жана Стаффорда.
В целом мне нравится «Одинокий голубь», но я убеждена, что эта ковбойская мифология со сплошной мужественностью и брутальностью, воспеванием оружия, жестокости и убийств, мизогинией и сексизмом – очередной гвоздь в гроб Америки.
Вместо того чтобы с упоением читать вот такие книги, я бы предложила мужчинам по всему миру прочесть The Mountain Lion Жана Стаффорда. Это потрясающая мрачная и озлобленная книга тоже рассказывает о ранчо в Колорадо, но только она разрушает и отвергает все эти отвратительные токсичные западные стереотипы, которые мы давно должны забыть.
Лорен Грофф, автор книг «Флорида», «Судьбы и фурии»
«Наполеонов обоз. Книга 1. Рябиновый клин», Дина Рубина
Дина Рубина известна читателям еще с 1970-х годов, когда в журнале «Юность» публиковались ее первые произведения. Повесть о нежной любви «Когда же пойдет снег?» стала для Рубиной знаковой, а спектакль по ней много лет шел на сцене московского ТЮЗа. Самый масштабный роман писательницы – «Наполеонов обоз». Это история любви главных героев Надежды и Аристарха, которая внезапно оказывается связанной с войной 1812 года и самим Наполеоном. Выдумка переплетается с малоизвестными историческими фактами, жанры тоже смешиваются — тут и драма, и детектив, и приключенческая проза… Все это читается на одном дыхании — Рубина умеет увлечь читателя.
«Тайные виды на гору Фудзи», Виктор Пелевин
Виктор Пелевин — один из самых загадочных писателей сегодня, которого одни считают провидцем, другие — насмешником. Возможно, правы и те, и те. Постмодернизм, эзотерика и сатира — в книгах Пелевина каждый отметит что-то близкое. Лауреат множества премий, он прославился в 1990-е после выхода романов «Омон Ра» и «Generation П». За развитием писательского таланта Пелевина интересно наблюдать. «Тайные виды на гору Фудзи» — это размышления о женском успехе, ироничная история о российских олигархах и странном стартапе, продающем счастье. Безумие и тонкая ирония — все в лучших традициях Пелевина!
«Медея и ее дети», Людмила Улицкая
Людмилу Улицкую можно смело называть современным классиком — все ее произведения глубокие, философские, написанные с учетом исторического контекста. На счету писательницы такие престижные премии как «Русский Букер» и «Большая книга», ее романы переведены на 25 языков. «Медея и ее дети» — семейная сага о тезке античной Медеи, бездетной женщине, которой становится для своей большой семьи чем-то вроде основы, нерушимой опоры. Мы видим всю жизнь Медеи: от сложного детства до спокойной мудрой старости, видим судьбы всех людей, которые были дороги самой героине. Вечность и бренность, пустота и наполненность — романы Улицкой всегда многогранны и заставляют задуматься, немного погрустить и, напротив, улыбнуться.
